Энн Маккефри - Хрустальная певица [= Певцы Кристаллов]

— Не нравится мне этот тон, — сказала она, в последний раз стукнув по скобам для резца в санях, которые они только что подготовили.

— Звук злобной толпы, — сказал Рембол и потянул ее за руку к складу, откуда они видели ряды саней и вход в ангар.

Стуки, проклятия, хлопанье дверцами, металлические звуки, удары по пластику… Заработали двигатели.

— Слишком быстро для такого замкнутого пространства, — сказал Рембол. Она заткнула уши. Рембол сморщился при особенно громком лязге и последовал ее примеру. Все это длилось недолго, но Килашандра вытаращила глаза на происходящее и удивлялась, как певцы не сталкиваются при таком столпотворении. Суматоха закончилась так же быстро, как и началась, когда последние сани унеслись к Рядам Брирертона.

— Мы сделали восемь саней? — спросил Рембол. — Этого достаточно на двойное время. Пошли. С меня хватит!

Гостиная была пуста. Дверь Кариганы закрыта и светилась красным. Рембол притянул Килашандру к себе, и она прижалась к его худому телу.

— Сегодня я не устал. А ты?

Килашандра не устала, потому что в Ремболе, в его обманчивой юношеской внешности, таилось непреодолимое очарование. Килашандра знала, что он знает это, но поскольку он вел себя не навязчиво, она охотно согласилась. Он был вроде ярранского пива: холодный, с хорошим приятным вкусом, удовлетворял без пресыщения.

Когда они снова вернулись в гостиную, все разбрелись по ней, осторожно массируя свои пальцы, ободранные и смазанные подсушивающим лекарством двойной оплаты, уменьшившим их счет.

— А вы знаете, что Гильдия может сделать? — спросил Шиллаун, садясь против Рембола и Килашандры и прихлебывая свою выпивку.

— С чем сделать? — спросили подошедшие Бартон и Джезри.

— С лодырями вроде нее, — Шиллаун кивнул в направлении Кариганы.

— Что же? — спросила Джезри. Глаза ее блестели ожиданием.

— Могут уменьшить рацион.

Джезри не подумала о таком наказании.

— И другие удобства могут случайно выключиться.

— Какие, например?

Шиллаун сморщился больше от смеха, чем от усилий говорить.

— Ну, скажем, пойдет холодная вода вместо горячей, то же самое с едой. Представь: горячее — холодное, а холодное — горячее. Компьютер начнет шуметь среди ночи, стул под тобой развалится, дверь не всегда будет отвечать на твой отпечаток. — Шиллаун был согрет восхищением своей аудитории. — А поскольку ты оставляешь свой отпечаток, когда набираешь какую-нибудь еду, твой заказ не будет принят… В общем, всевозможное коварство, неудобство и прочие заморочки.

— Именем какого святого ты пользовался, чтобы компьютер сказал тебе все это? — спросила Килашандра. Ее вопрос был тут же подхвачен другими.

— А я и не спрашивал компьютер, — сознался Шиллаун, отводя глаза. — Я спросил заправщика, с которым вчера работал.

Рембол закатился смехом.

— Все-таки самый лучший компьютер — человеческий мозг.

— Это вроде бы и все, что у моего заправщика осталось от человека, — с отвращением сказал Шиллаун.

— А такое происходит с Кариганой? — с надеждой спросила Джезри.

— Пока нет, но может, если она будет продолжать в том же духе. Кстати, она в долгу за два дня, а мы впереди на четыре.

— Но ведь правила Гильдии… — начал Бартон.

— Верно, — Рембол снова прыснул, — но Гильдия и не лишает человека крова и питания, а проста чертовски затрудняет их получение или доставляет иные неудобства.

— Мне страшно подумать, что я могу стать кладовщиком или заправщиком, — сказала Джезри, и, судя по унынию товарищей, она вызвала несказанную тревогу во всех.

— Думайте о хорошем, — посоветовал Шиллаун с легкой запинкой.

— Ну, скоро мы узнаем, — сказал Рембол. — Мы здесь уже восемь дней.

— Почти девять, — машинально поправил Шиллаун.

— Завтра? — в голосе Джезри слышался ужас.

— Может пройти намного больше десяти дней, если я хорошо запомнил слова Бореллы насчет инкубационного периода, — мягко успокоил ее Шиллаун.

— Хватит, ребята, — твердо сказала Килашандра и осушила свой стакан. Давайте поедим, выпьем и посмеемся…

— Над тем, что завтра умрем? — сказал Рембол, поднимая брови.

— Я не намерена умирать, — ответила Килашандра и заказала два стакана ярранского пива для себя и Рембола.

Они с Ремболом еще немного выпили и вместе ушли спать. Когда Килашандра проснулась в своей комнате, то обнаружила, что Рембол уже ушел. Дневной свет был слишком ярок для глаз, и она затемнила окна. После шторма и связанной с ним тяжелой работы было очень приятно посмотреть на холмы. После дождя распустились яркие красно-пурпурные цветы, серо-зеленая трава стала ярче. Без сомнения, следует научиться любить сезонные изменения на Беллибране. До тех пор, пока она не поехала с Карриком по Фьюерте, она мало ценила настоящую природу, поскольку слишком привыкла к голографии, употреблявшейся в спектаклях.

Войдя в гостиную, Килашандра первым делом увидела Каригану. Космоработница имела привычку игнорировать людей, так что и Килашандра не была обязана знать о ее присутствии. Упрямство этой женщины раздражало. Никто же не заставлял ее ехать на Шанкил и проситься в Седьмую Гильдию.

Рекруты тянулись медленно, и к тому времени, когда все собрались, Токолом заметно потерял терпение.

— Много быть сделано в этот день, — сказал он. — Основные уроки отсрочены были…

— Что ж, неплохо будет посидеть и отдохнуть, — сказал кто-то.

— Отдыхать — значит не думающим быть, а мышление всегда быть должно, — ответил Токолом, ища глазами сказавшего. — География сегодняшний урок будет. Все о Беллибране. Когда приспособитесь вы, можете быть посланы на другой континент.

Подчеркнутый вздох покорности Кариганы был подхвачен и другими, но Токолом уставился только на нее за такую наглость да еще на публике. Односложный словарь Кариганы прерывал поток объяснений Токолома, пока кто-то не шикнул на нее.

Кто бы ни организовал лекцию, он явно имел чувство юмора, и хотя Килашандра сама с собой держала пари, что Токолом не осознает забавных деталей своей выученной наизусть речи, она и другие ждали этих фраз. Юмор часто подчеркивал наиболее важные аспекты урока. Токолом, может, и цитировал то, что терпеливо выучил, но он так же научился держать темп, делать паузы и модулировать свою передачу. Зная, как тяжело непрерывно говорить, Килашандра восхищалась его выносливостью.

— Я бы не против вести фермерскую работу в Северном Беллибране, — признался Рембол Килашандре, когда они сидели в перерыве за ленчем. — Приятная продуктивная жизнь… Зимний спорт…